Седьмая жертва - Страница 71

– Карен, Эмма все равно остается твоей матерью. Она вырастила тебя, как моя тетка вырастила и воспитала меня.

– Но моей биологической матерью является эта Нелли!

Карен обернулась к Эмме, которая тихонько плакала, прикрыв глаза рукой, и прижала ее к себе.

– Мне очень жаль, Кари, – прошептала та.

– Все в порядке, мама, – сказала Карен и почувствовала, как по щекам потекли слезы. – Все в полном порядке.

…тридцать первая

Он вошел в ритм, и слова, рождаясь у него в голове, градом сыпались на бумагу, подобно тому, как падают камни с гор в оползне. Но пальцы его не поспевали за мыслями, он не мог печатать так быстро, как хотелось, и оттого приходил в отчаяние. Тем не менее он продолжал стучать по клавишам, справедливо полагая, что перечитывая написанное, исправит все опечатки и неточности и только потом отправит свою историю «на публикацию».

...

…Мне становится тесно в своем доме. Я едва помещаюсь в закутке, который по размерам чуть больше крошечного шкафа для одежды. По мере того как я расту, становлюсь старше и выше, пространство вокруг все уменьшается и уменьшается. Я даже завел себе любимца, домашнее животное. Это мыть, которую я зову Чарли. Ему не нужно много места, и он умещается в маленькой клетке. Когда я сижу в своем убежище, то выпускаю его побегать и смотрю, как он обнюхивает углы. Он мой единственный друг.

Но вскоре я начал подумывать о том, что и мне самому требуется больше свободного места. Я постучал в стену, и звук показался мне гулким. Потом на деньги, которые я заработал на бойне, расположенной дальше по улице, я купил пилу. Я ухаживаю за коровами и убираю за ними, пока их откармливают, готовя на убой. Работа, конечно, не ахти какая, но она приносит мне деньги, а если у тебя есть деньги, ты можешь сделать многое.

Однажды я взял почитать книгу в библиотеке. Впрочем, не то чтобы взял, скорее украл. Но в этом нет ничего страшного, потому что в ней есть именно то, что мне нужно. Я пилю стену после обеда, когда прихожу из школы или когда остаюсь дома, прогуливая занятия. В школе у меня нет друзей, так что и жалеть особенно не о чем. По-моему, в школе ничуть не лучше, чем дома, с этим уродом, моим отцом. Учителя все время говорят, куда можно ходить, а куда нельзя, что можно делать, что нельзя. Конечно, они не бьют меня, как отец, но в остальном разницы никакой. В один прекрасный день я обязательно ткну маленькую сучку учительницу ножом в живот и с удовольствием стану смотреть, как она корчится от боли. Вчера она накричала на меня, а я обругал ее в ответ. Меня чуть не выгнали из школы. Как будто мне не все равно.

Она должна узнать, что я не такой, как большинство двенадцатилетних мальчишек. Мой урод папаша мог бы многое порассказать ей об этом.

Мне нравится, как постепенно преображается мое убежище. Я провел внутрь электрический провод, и теперь у меня есть свое освещение – целая электрическая лампочка. Правда, без абажура. Чарли тоже доволен. Мне еще нужно заделать одну стену фанерой, но это я могу закончить и завтра, когда придумаю, как затащить ее в убежище. Можно украсть тележку для покупок в супермаркете, положить на нее фанеру и привезти домой. Придется, правда, пройти пешком несколько миль, но если тебе чего-то очень хочется, то ты всегда найдешь способ осуществить задуманное.

Кроме того, я должен как-то украсить свое убежище, но это подождет. У меня есть разворот из «Плейбоя», который я намерен повесить на стену. Я могу прикрепить его кнопками, которые воткну прямо в ее бесстыжие глаза. Да, это будет то, что надо. Прямо в глаза. Как и у всех сук, у нее в глазах живет…

Никогда еще слова не рождались у него в голове так быстро. Что бы это значило? Ведь это должно что-нибудь да значить, потому что расширение убежища означало начало его побега, еще один шаг на пути к свободе. Быть может, тогда ему следовало отпраздновать это событие, потому что оно оказалось столь значительным и важным. Проклятье, как жаль, что раньше он не умел писать так, как сейчас. Может статься, он бы сохранил эти записи для себя. По крайней мере, на какое-то время. А то слишком уж много информации они могут дать суперагенту Вейл и ее подручному, Полю Бледсоу. Какое, однако, имечко для детектива! Какое многозначительное совпадение, что именно ему было поручено это дело.

– Право же, мне очень жаль, что она умерла, детектив, но ведь она буквально истекла кровью! Разве могли вы что-нибудь сделать?

Перечитав написанное, он понял, что придется вернуться в начало и исправить ошибки – орфографические и пунктуационные. Но это можно сделать позже, сейчас он слишком возбужден. Он открыл дверцу морозильной камеры, и струя холодного воздуха обожгла его босые ноги. Он вздрогнул. Морозный туман стал карабкаться выше, и вот уже достиг его лодыжек.

Сунув руку в морозилку, он достал оттуда два пластиковых контейнера. Они были очень большими, эти контейнеры, потому что приобрел он их для особенной цели.

Сняв крышку с одного из них, он вынул герметичный пластиковый пакет на «молнии». Внутри, завернутые в марлю, лежали его бесценные призы. Награды. Поверх марли выступили крошечные кристаллики льда, и легкая ткань прилипала к пальцам, когда он принялся отдирать ее.

Он выложил руки на стол перед собой. Ба, да у него собралась уже недурная коллекция! Но не слишком ли много у него экспонатов? Не теряет ли он контроль над собой? Ха, контроль! Ни за что! Он обвел каждую руку обожающим взглядом, любуясь своей работой. Ему пришлось прижечь вены и артерии, чтобы кровь не вытекла полностью. Иначе бы руки сморщились, а это было нежелательно. Они должны выглядеть так же, как и тогда, когда он забирал их себе.