Седьмая жертва - Страница 156

156

Но она не готова была смириться с этой судьбой. Пока еще не готова.

На секунду Карен прикрыла глаза, стараясь вернуть себе хотя бы минимальную способность видеть в темноте. Голая лампочка без абажура, бывшая, по-видимому, единственным источником света в комнате, слепила ее, а она хотела видеть самые дальние и темные углы помещения, в котором оказалась. И, быть может, понять, где же все-таки находится.

Зажмурившись и давая отдохнуть глазам, она получила двойную выгоду: остальные ее чувства обострились. Карен готова была поклясться, что уловила запах духов, легкий, едва заметный, скорее просто намек на запах. И кроме того, она уже слышала его раньше. Вот только где?

Открыв глаза, Карен скосила их влево, где к голой фанерной стене крепилась узкая полка. Каморка показалась ей совсем крошечной, едва достигающей восьми футов в ширину и высоту. Одним словом, встроенный шкаф, ну, может, чуть больше размером. Карен повернула голову и постаралась оглянуться через правое плечо. Она увидела обратную, нижнюю сторону ступенек. Получается, она находилась в чем-то вроде подвала или в мертвом пространстве под лестницей. Мертвое пространство для мертвых глаз Окулиста. Несмотря на свое плачевное положение, она не могла не почувствовать горькую иронию. Какую злую шутку сыграла с ней судьба!

Кроме того, при всем желании Карен не смогла бы не заметить фотографии жертв Окулиста, украденные из ее дома. Они в беспорядке красовались справа от нее, прикрепленные липкой лентой к стене. То, кем эти женщины были при жизни – их имена, род занятий, место жительства, – все исчезло, уступив место сухим безликим цифрам, под которыми они проходили по уголовным делам об убийстве, намалеванным красной губной помадой на темно-коричневой фанере. Они все были здесь: Марси Эверс, Норин О'Риган, Анджелина Сардуччи, Мелани Хоффман, Сандра Франке, Дениза Крэнстон. И в самом конце ряда висел газетный фотоснимок Элеоноры Линвуд, глаза которой были проткнуты ножами, торчащими из стены. В буквальном смысле мертвый снимок.

Карен догадалась, куда она попала, – в убежище убийцы, в его тайную комнату. Она крепко зажмурилась, прогоняя страх и стараясь вернуть себе способность мыслить связно. Попыталась отвлечься от пронзительной боли, разрывавшей плечевые суставы. Она боялась, что они не выдержат и сломаются, как сухие веточки, которые хрустели у нее под ногами во дворе родителей в Олд-Уэстбери. С каким бы удовольствием она оказалась там сейчас!

Увы, ее положение не поправить бесплодными мечтами, представляя себе места, в которых она хотела бы очутиться, или предаваясь воспоминаниям о прошлом. Она чувствовала себя мухой, запутавшейся в паутине и беспомощно ожидающей появления паука, который вот-вот придет и сожрет ее живьем.

Впрочем, ногами, хотя они и были стянуты кандалами, Карен все-таки могла шевелить. А вот нагрузка на левое колено при малейшем движении вызывала дикую боль. Она бы затруднилась сказать, что болело сильнее – колено или плечи с запястьями… Но сейчас это не имело решительно никакого значения. Она должна была отогнать от себя все мысли о боли и возможном поражении.

Визуальный осмотр помещения показал Карен, что здесь нет ничего, чем она могла бы воспользоваться: ни стен, ни табуреток, ни коробок или рукояток, на которые она могла бы опереться, чтобы облегчить нагрузку. Ей оставалось только надеяться, что в нужный момент она сумеет нанести удар ногами, чтобы, если повезет, обрести свободу.

В голове роились вопросы, на которые она пока не знала ответа. Где она находится? В двух кварталах от собственного дома или в другом штате? В каком-нибудь богом забытом медвежьем углу? Ей вдруг вспомнился банк и наркоман, похожий на Альвина. И снаружи не было бойцов спецназа, которые могли бы прийти ей на помощь. Но тогда, стоя с пистолетом в руках, нацеленным в голову преступника, она чувствовала себя хозяйкой положения. Тогда в ее распоряжении были власть и сила. Она бы дорого дала, чтобы перенестись в то время и снова испытать те же ощущения.

Потому что смотреть в черную дыру ствола тридцать восьмого калибра, которую держал в руках тот недоносок, было несравненно легче, чем висеть вот так, как мясная туша на бойне.

Бледсоу вернулся в кухню и присоединился к Робби, который стоял на коленях рядом с экспертом-криминалистом.

– Нашел что-нибудь? – спросил Робби.

Бледсоу отрицательно покачал головой.

– Ничего такого, что могло бы помочь. В кухне явно была борьба. Но это, пожалуй, и все, что мы знаем. Видимых следов взлома и насильственного проникновения не обнаружено.

– А у тебя есть что-нибудь новое?

Эксперт оторвался от своего чемоданчика с инструментами и поднял голову.

– Самая хорошая новость, которую я могу сообщить, заключается в том, что следов крови здесь нет. Снаружи, во дворе, мы обнаружили несколько отпечатков ног, которые не совпадают с вашими. Кроссовки, девятый размер, «Рибок», если я не ошибаюсь. – Он выпрямился. – Масса латентных отпечатков пальцев, но понадобится изрядно времени, прежде чем мы обработаем их и сможем сказать что-то определенное. Жаль, но пока это все. Позже я смогу сообщить еще что-нибудь.

– Позже… – Бледсоу скрипнул зубами и, выходя из кухни, поманил Робби за собой.

– И что мы имеем в результате?

Бледсоу устало потер покрасневшие глаза.

– Мы считали, что Патрик Фаруэлл и есть Окулист. Все указывало на это, даже то дерьмо, что мы нашли у него на ранчо. Но он же мертв…

– В самом деле? – заметил Робби.

– Послушай, Эрнандес, я понимаю, уже поздно и мы уперлись в стену, но ты несешь чушь. Вспомни пулевое отверстие у него во лбу, ты видел его собственными глазами. Его тело лежит на столе патологоанатома в морге медицинской криминалистической лаборатории.

156